Many thanks to Carolyn who took the toil of making the transcript for me to be able to translate this for you. Огромное спасибо Кэролин за то, что записала это интервью и сделала возможным его перевод для вас.

ДЖОН: Итак, а что привело тебя сюда?
ТИ: Да, на юго-восток. Что тебя сюда вновь привело?
ЛЭЙН: Я просто… знаете, когда достигаешь определенного возраста. Я просто устал от машин и людей в Лос-Анджелесе. Это одна из главных причин. И мои сыновья учились в средней школе, такой возраст, и оба не говорят с южным акцентом, меня это тревожило (смех). Я просто всех забрал и вернулся в горы Северной Джорджии. Потому что моя семья еще до Революции там жила.
(…)
ТИ: Так что ты хочешь знать о «Ромео и Джульетте»?
ДЖОН: Не знаю. Как идет спектакль? Похоже, у нас все получается.
ТИ: Ага. Это объяснятся тем, что ты прибрал тут Лэйна к рукам.
ДЖОН: Ну да, я понимаю.
ТИ: Ты и Казахстан.
ДЖОН: Ладно, не вини меня.
ТИ: Ну ладно, я же знаю. Не могу себе представить эти два спектакля одновременно в любом случае. Потому что Капулетти – не маленькая роль.
ЛЭЙН: Нет.
ТИ: Да и Шейлок, если я правильно помню несокращенную пьесу, не очень маленькая роль.
ЛЭЙН: Шейлок – нетрудная роль. Всего, без сокращений, 360 реплик.
ТИ: А кажется, что больше.
ЛЭЙН: Он запоминается больше, чем он говорит. Нет, по материалу это нетрудно. Это немножко трудно в плане расписания. Но вообще нетрудно. Однажды пару лет назад я одновременно играл Просперо, Макбета и «Центральную больницу», все одновременно.
ТИ: Вау!
ДЖОН: О, вау!
ТИ: Мы сейчас об этом поговорим. Нагрузка еще та.
ЛЭЙН: Вот именно. Я делал… вроде это был мой четвертый Макбет. И Просперо я играл предыдущим летом. Я не в первый раз учил эти роли. Но пришлось их повторять.
ТИ: Конечно.
ЛЭЙН: И чисто физическое напряжение, то, что обе роли пришлось играть в репертуарном театре. Утомительно. Особенно потому, что мне приходилось во второй половине дня играть «Центральную больницу».
ТИ: А где ты играл?
ЛЭЙН: В Саузенд Оукс, Калифорния, на фестивале «Kingsmen Shakespeare».
ТИ: А, ладно. Круто. Думаю, спектакль идет удачно. «Ромео и Джульетта». Думаю, он нормально идет. Мы в таком настроении все сокращать, просто он меня поставил в положение отвечающего за сокращения. Я пурист, я не хочу ничего сокращать. Мне нравятся образы.
ДЖОН: Я собирался спросить – кто из вас больший сноб в отношении Шекспира? Ты или Лэйн?
ЛЭЙН: Я не думаю, что кто-то из нас сноб. Я скорее традиционалист. Мне трудно отказываться от по-настоящему прекрасной поэзии.
ТИ: Вот-вот. Образы.
ЛЭЙН: Ее там так много… особенно поскольку нас придут смотреть тысячи детей. Так много слов, которые им покажутся настоящим елизаветинским бредом. Перестают что-то значить, если у вас нету по-настоящему хороших актеров, чтобы как нужно преподнести эти строчки. Легче просто вырезать. Большинство из того, что мы сокращаем, обычно вылетает из современных постановок в любом случае… Редко кого увидишь… Только некоторые труппы стараются сыграть это целиком в виде мазохистского упражнения. (смех)
ТИ: Да, я не против сокращений.
ДЖОН: Много сокращений для улучшения динамики истории.
ТИ: Например, последнее сокращение, которое Лэйн предложил. Думаю, это великолепно. Потому что нет проку в том, чтобы всё сохранять, когда появляется принц и спрашивает: что случилось? И потом всю историю заново пересказывают, а зрители это все уже видели. Это мы сократили. Получается, она закалывается, потом гаснет свет и (аплодисменты)
ЛЭЙН: Спектакль окончен (смех) Потому что они все равно уже ищут ключи от машины. Играешь под звон ключей, хлопание…
ТИ: Мы умудрились «утилизировать» нашу единственную сцену вместе.
ЛЭЙН: (саркастически) Да, думаю, это очень мило с твоей стороны. (много смеются) Я заметил, что в роли лорда Монтекки очень мало сокращений. Это все равно маленькая роль.
ТИ: Очень неблагодарная роль.
ЛЭЙН: Да.
ТИ: Она слишком… ну, мы обсуждали это за сценой. Одна из тех вещей… начинаешь репетировать, и у меня всего от 20 до 30 строчек. Потому что ставишь драки, заказываешь мечи и все такое. Я все думаю: боже, а какая у меня следующая реплика. Мы там сидели на сцене, во время последнего эпизода, до того, как его выкинули… как будто мы подаем такой хороший пример. Мы могли бы курить и пить кофе прямо на сцене, пока репетируем.
ЛЭЙН: Я знаю. Мы читали с одного экземпляра пьесы. (смех) Ребята три дня зубрят книжку наизусть, а мы: а у нас какая реплика дальше?
ТИ: Так вот поэтому они и пригласили актеров из ассоциации Equity. Чтобы показать, как нужно работать.
ДЖОН: Это все теория. А мы о процессе.
ЛЭЙН: (смех) Ах ну да, конечно.
ДЖОН: Кто-нибудь знает, о чем мы говорим? (смех)
ТИ: Спектакль, думаю, будет очень хорошим. Фрейзер прекрасно играет роль Ромео. Он все время находит… почему-то он вбил себе в голову, что это очень «высокая поэзия», вместо того, чтобы играть как можно приземленнее. Потому что это же «Ромео». А мы как раз сегодня говорили, я ему говорил: ну сделай же его человеком, парень. Просто сделай его реальным. Он такой: ну да. Думаю, они просто в ужасе от своих ролей.
ДЖОН: Пока они не начинают подвизгивать… как в версии с Леонардо Ди Каприо.
ЛЭЙН: Это может случиться.
ТИ: Это ловушка. Настоящая ловушка для актера. Но, думаю, они на самом деле хорошо с ней справляются.
ДЖОН: А как взаимодействие между Ромео и Джульеттой?
ТИ: Хорошо. Я хочу сказать, вне сцены они в дружеских отношениях, это видно на сцене.
ЛЭЙН: Это всегда помогает. Лучше, чем если бы они были готовы убить друг друга.
ТИ: И также непохоже, что у них роман.
ДЖОН: Хорошо, что…
ЛЭЙН: Да, это хорошо.
ТИ: Думаю, это важно. Не то чтобы нет. Позвольте объяснить.
ЛЭЙН: Это помогает драматизму. Но это опасно. Власть этой поэзии… очень… захватывает. Это психологически опасно включиться в такую великую роль с другими людьми.
ТИ: Да. Так что пусть это будет предостережением, Фрейзер, если ты нас слушаешь.
ЛЭЙН: Или те, кому придет в голову…
ДЖОН: Хотел бы я увидеть новую постановку пьесы. Все мы в таких костюмах и перчатках. Стараемся друг друга не трогать.
ТИ: Не прикасаться. Каждый в шлеме. Скафандры из плутония. Хорошая мысль. Остроумное шоу, хорошо придумал.
ДЖОН: Думаю, стоит об этом поговорить с Дейлом.
ТИ: Стоит (смех).
ЛЭЙН: Так современно. Марку Кейбусу бы понравилось.
ЛЭЙН: После того, как микробы одержали победу в сексуальной революции… постановка «Ромео и Джульетты».
ТИ: Постапокалиптическая? Возможно…
ЛЭЙН: Ну придется тогда.
ТИ: Да, тогда придется. Апокалипсис – не ядерная война, как раньше. Какой-нибудь продвинутый грипп или что-то в этом роде.
ЛЭЙН: Точно.
ТИ: Птичий грипп. «Ромео и Джульетта» после птичьего гриппа. Думаю, у этого есть потенциал. Давайте поговорим с Марком. Нам обязательно стоит это сделать.
ДЖОН: Ага. В следующем сезоне.

ТИ: В конце концов, хотел с тобой обсудить Шекспировский фестиваль Теннеси.
ЛЭЙН: Ага! Да!
ТИ: Давай уточним. Это ведь будет скоро.
ЛЭЙН: Ну, сейчас это на очень ранних стадиях планирования, хотя план у нас есть. Мы выбрали правление, в основном это люди из театра Теннеси, Рене Коупленд, директор и несколько человек из колледжа Уэбб. Потому что фестиваль будет там проходить. Мэр и олдермен из Белл Бакл. Пара еще начальников оттуда. И я. Будет хорошая, разносторонняя группа, все постараемся, чтобы сделать Белл Бакл местом действия для Шекспира. Я думаю, это идеальное место действия для фестиваля. Он не должен состязаться с Нэшвильским фестивалем, но иногда людям хочется ненадолго выехать из города, взять с собой все для пикника и поделать покупки. Может, переночевать. Но Белл Бакл достаточно близко, если они хотят ночевать дома, могут вернуться. Зато будут чувствовать, что куда-то съездили. Мы хотим создать атмосферу фестиваля и постановку, которая заставит их почувствовать, что они как будто в зазеркалье на какое-то время попали.
ТИ: А какая будет первая постановка?
ЛЭЙН: Мы хотим поставить «Сон в летнюю ночь» в стиле южной фантазии. Я перенес действие из Афин в Греции в Афины в Джорджии. И все говорят с южным акцентом (ЛЭЙН говорит это с сильным южным выговором) (…) Мы переносим действие в 1930-е годы, вроде фильма «О где же ты, брат». Но потом они идут в лес, это на самом деле плантация герцога, которая сгорела во время «агрессии Севера» (с южным акцентом). Мы приносим лозы и меняем декорации, так, что особняк Тезея превращается в руины. А Оберон и Титания и их свита – привидения, оставшиеся после гражданской войны, он в военной форме, а она выглядит, как Скарлетт О’Хара. Там еще рабы, бродяжки, которые за нею следуют, она о них заботится. А у него воины из армии Юга, застрявшие между мирами.
ТИ: Это круто.
ЛЭЙН: И без всякого насилия над текстом все получается интересно. Я уже это делал. В Калифорнии. Думаю, здесь это будет играться еще лучше, конечно. Четыре мили до мест боев, реки Стоунз и все такое. Должно быть здорово. И южный акцент. Потому что шекспировские рифмы очень уж хорошо ложатся под южный акцент. А некоторые даже… лучше звучат при таком акценте.
ЛЭЙН: С работягами проблемы (еще с акцентом) Они не говорят на высоком варианте южного говора. Но они еще говорят прозой, поэтому срабатывает. Поэтому, когда они начинают говорить стихами, это еще смешнее. (Лэйн цитирует пьесу с сильным южным акцентом. Все смеются и хлопают)
ТИ: Отлично! Когда начинаете? Дату назначили?
ЛЭЙН: Ну, последние выходные июня и выходные на 4 июля. Будут пушки и все такое. Мы собираемся отмечать 4 июля с теми, кто не хочет уезжать и париться в пробках в праздники. Мы думаем, билеты раскупят. Обычно не раскупили бы. Но, думаю, здесь, с этой пьесой, мы позабавимся.
ТИ: Да. Поскольку мы тут актеров интервьюируем, скажи, когда прослушивание и где? И все такое.
ЛЭЙН: Наверное, мы будем прослушивать в Нэшвилле, а дату мы не назначили. В середине марта где-то.
ТИ: Ну дай нам знать, мы тут объявим. (…)
ЛЭЙН: Обязательно.
ТИ: Здорово. Спасибо, что пришел.
ЛЭЙН: С удовольствием.
ДЖОН: Спасибо.

Первая глава первой части интервью (и ссылка на оригинал)
На главную
На страницу обновлений
Пресса о Лэйне Дэвисе