Мне хотелось бы с любовью посвятить этот рассказ своему мужу (он знает почему). А еще этот рассказ задуман как контраргумент – аргумент против того, как сам Лэйн Дэвис воспринимает события в жизни Мэйсона.

ПОЖАЛЕЙТЕ РЕБЕНКА

Pity the child who knew his parents
Saw their faults,
Saw their love die before his eyes,
Pity the child that wise.
He never asked, “Did I cause your distress?”
Just in case they said, “Yes.”
(Benny Anderson, Tim Rice, Bjorn Ulvaeus; из саундтрека к мюзиклу «Шахматы»)

Пожалейте ребенка, который
знал своих родителей,
видел их недостатки,
видел, как их любовь умерла у него на глазах;
Пожалейте ребенка, который настолько умён.
Он никогда не спрашивал их: «Не я ли – причина ваших бед?» -
А вдруг они скажут: «Да».

Мэйсон вздрогнул и проснулся со слабым вскриком, который во сне был воплем ужаса. Он резко сел на постели.
Ему привиделся кошмар, но он не мог ничего вспомнить; от этого было еще страшнее.
Темнота вокруг казалась живой и дышащей – или это так отдавалось его собственное тяжелое дыхание?
Отец доказал ему, вполне разумно, что, если в освещенной комнате чудовищ нет, им неоткуда взяться в той же комнате, если свет потушить. Они даже проделали ряд опытов, и Мэйсон был вынужден признать, что папа прав. Иногда это помогало, но не в такие ночи, как эта.
В такие ночи не помогало ничто – если только не осмелиться выбраться из постели и прокрасться в спальню родителей. Темнота в коридоре была столь же липкой, враждебной и опасной, что в его комнате, но мамина с папой спальня – дело другое. Там безопасно.
«Безопасно», - повторил себе под нос Мэйсон и улегся назад. Папа не одобрял, когда Мэйсон приходил к ним в спальню ночью. Кроме того, иногда дверь бывала заперта, и если Мэйсону хватало смелости постучать, следовало долгое молчание, такое долгое и страшное, что он начинал кричать и барабанить по двери, а когда встрепанный Сиси наконец отпирал, Мэйсон уже плакал вовсю. И гнев отца не мог помочь ему успокоиться.
Вот почему, уже довольно долго, Мэйсон старался в одиночку бороться со своими страхами. А их было много. Он был впечатлительным мальчиком с очень богатым воображением, а еще он не чувствовал себя в безопасности. Подсознательно он знал, что его мир может рассыпаться в любой момент. Это раздражало его отца, большого и сильного мужчину. «Я богат, у меня есть власть, - говорил он высокомерно, - и нет такого чудовища, которое я не мог бы победить, сын».
Сиси было неизвестно, что для ребенка мир между родителями – это единственный залог безопасности; этого у Мэйсона просто не было, а без этого все слова оставались пустой похвальбой. Конечно, то, что было неизвестно Сиси, не было известно и пятилетнему малышу, дрожавшему в своей одинокой спальне. Поэтому мальчик был столь же сердит на себя, как его отец, и так же недоумевал по поводу своей «слабости».
- Вот и нечего бояться, - сказал Мэйсон себе вслух, но его голос звучал как-то не так.
Он попробовал вспомнить стих, который они разучивали с мамой.

О, если ты покоен, не растерян,
Когда теряют головы вокруг,
И если ты себе остался верен,
Когда в тебя не верит лучший друг…

Не помогало.
- Нет, - сказал себе Мэйсон, помолчав. – Ты не человек, Мэйсон Кэпвелл. Просто трус!
Устав от битвы с самим собой, малыш вылез из кровати и отправился в спальню родителей, молясь по дороге, чтобы дверь была открыта, а папа крепко спал. Иногда Мэйсону везло и просыпалась только мама. Она качала головой и отводила Мэйсона в его комнату, где рассказывала ему истории или читала стихи, пока он не засыпал.
Иногда мама и папа спали отдельно. Тогда Мэйсону удавалось даже уснуть в кровати мамы. Потом Памела брала его на руки и относила в детскую, чтобы не навлекать на сына гнев Сиси. Сиси считал Мэйсон уже слишком взрослым, чтобы спать в одной кровати с мамой.
На этот раз Мэйсон услышал, что мама и папа в одной спальне. Дверь была не заперта, даже полуоткрыта, но он постучал, как полагается воспитанному ребенку, и затаил дыхание.
- Кто там? – прогремел сердитый голос отца. Дверь резко распахнулась, и на пороге появилась длинная фигура. – Мэ-эйсон! Какого черта ты здесь делаешь?
Мэйсон съежился, мечтая о том, чтобы стать еще меньше.
- Извините, сэр, - пробормотал он. – Папа – плохой сон – не мог уснуть – можно…
Мэйсон заметил, что его отец не раздевался, наверное, и не ложился, и это удивило его.
- Иди обратно к себе, мальчик, - сказал мамин голос. – Это просто плохой сон. Он уже кончился. Иди к себе.
Ее голос не был мягким и нежным, скорее он звучал напряженно. Это еще сильнее напугало Мэйсона.
- А – а ты не можешь пойти со мной, мам? – попросил он робко. – Просто уложить меня?
- Ты уже достаточно большой и можешь сделать это сам, - сказала она устало.
Мэйсон сдержал рвущееся наружу рыдание. Он повернулся и убежал к себе, а там плакал, пока не уснул.

Утром Мэйсон изо всех сил постарался выглядеть как следует. Он попросил Розу проверить, всё ли в порядке, потому что он знал: после таких ночей папа бывал более раздражен и нетерпелив, чем обычно.
Однако этим утром все было не так.
Стол к завтраку еще даже не накрыли, а мама уже была одета, как для путешествия, а у ее ног стоял маленький чемодан.
- Куда ты едешь? – спросил Мэйсон. Он ничего не понимал.
- Мне надо уехать, мальчик, - сказала она, гладя его по голове.
- А папа тоже едет?
Было как-то непохоже.
- Нет, он остается. И ты остаешься с ним.
- А ты – ты к бабушке в Англию едешь? Когда вернешься, мам?
Мэйсон был достаточно чувствительным ребенком, и ему не нравилось то, что он начинал понимать. Кажется, собиралась разразиться вселенская катастрофа – но пока он отказывался в это верить.
- В… в Англию, наверное, - замялась Памела. – Когда я… послушай, Мэйсон…
- Памела, - сказал Сиси.
- Сиси, позволь МНЕ, - резко перебила она. – Мэйсон, я не знаю, когда вернусь. Просто веди себя хорошо…
Вот оно – и правда, оно – он так и знал, так и подозревал. Он знал, что вел себя плохо, а теперь из-за этого мама уезжает!
Сухой спазм неизбывного ужаса скрутил легкие Мэйсона. Нечеловеческим усилием он с ним справился.
- Пожалуйста, - сказал он торопливо. – Я теперь буду себя хорошо вести, клянусь. Всегда, я обещаю. Я буду лучше всех учиться, а дома вы меня даже не услышите, я буду тише воды, ниже травы. Обещаю. Только не уезжай.
- Мэйсон, я должна.
- Я вас больше не буду тревожить ночью, больше не буду. Я всегда буду…
- Мэйсон, - утомленно сказал папа.
Они ему просто не верили.
Ну почему такое кошмарное, кошмарное наказание за его ужасные проступки?
Он был раздавлен.
- Мамочка, пожалуйста, - выпалил он. – Папа, ну пожалуйста. Я обещаю, я буду хорошо себя вести, я больше не буду…
Почему такое ужасное наказание – не слишком ли жестоко?
- Может, я лучше в тюрьме посижу?
Памела и Сиси переглянулись. Мэйсон что, услышал что-то о Хэле Кларке ?
- Да что за ерунда! – взорвался Сиси. – Твоей маме надо уехать, а ты тут…
- Можно я тоже? – быстро сказал Мэйсон, хватаясь за ручку чемодана. – А можно мы все тогда поедем?
- Нет. Твоей матери нужно уехать, а моей первенец останется со мной.
Мэйсону был слишком хорошо знаком этот тон – спорить было бесполезно.
Он знал, что слезы только еще больше разозлят отца, но сдержать их было бы уже никому не под силу. Мэйсон взвыл от ужаса и отчаяния

… и вздрогнул, и проснулся со слабым вскриком.
Ужас, что именно он в ответе за разрыв родителей, остался в прошлом – наряду со многими другими противоречивыми и жестокими эмоциями, которые пришлось пережить ребенку, а затем подростку. Но толчки сердца отдавались болью, и воздух из легких пришлось выпускать очень медленно, чтобы не получились рыдания.
Джулия мирно спала рядом. Хорошо, что он ее не разбудил. Она бы, конечно, стала его утешать – а что толку. Пятилетний малыш был так одинок. И к чему представать перед ней сейчас в слезах. Ведь он уже взрослый, усмехнулся он.

Вопль остался в прошлом, но Мэйсону показалось, что до него доносится хныканье.
Все еще наполовину сонным мозгам понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что это такое.
Саманта.
Мэйсон осторожно встал, накинул халат и торопливо прошел в детскую. Вынул ребенка из кроватки и прижал ее к груди.
- Тише, моя малышка.
Она глядела на него глазами, полными слез, и такими похожими на его глаза. Мэйсон улыбнулся ей.
Вот она – единственное создание, которое может и в самом деле заставить его осознать, что он больше не беззащитный и ранимый ребенок, так жестоко страдающий. Теперь родитель – он, и в этот раз его ответственность за то, что происходит, уже не надуманная, а самая настоящая. Он полностью в ответе за то, каким вырастет этот вот ребенок. Теперь он – взрослый.
Он поцеловал головку Саманты.
- Обещаю, - сказал он задумчиво. – Обещаю.
*

* Прим.: Как выяснилось примерно 30 лет спустя, Памела послужила причиной гибели некоего Хэла Кларка, Сиси помог спрятать тело. Естественно, даже будучи на грани развода, супруги должны были это дело обсуждать.

Главная
Мэйсон
Напишите мне