Глава 3  

Ночью Джулия не могла уснуть. Она пыталась ложиться несколько раз, но снова и снова вставала и начинала мерить комнату шагами.
Она всё возвращалась мысленно к Мэйсону и Мэри Кэпвелл. Мэри, бывшая монахиня, такая красивая, такая нежная, она и мухи не обидела за всю свою жизнь; она была такой невинной, такой по-настоящему хорошей – и оказалась такой хрупкой. Банальности типа «Господь забирает тех, кого любит больше всех» - вот и все, что приходило Джулии на ум, и, хотя это, вполне возможно, и будет лейтмотивом панихиды, всё же она чувствовала, как это ужасно несправедливо: по отношению к Мэри; по отношению к младенцу, который, если выживет, никогда не увидит матери, и, да, по отношению к Мэйсону.
Мэйсон Кэпвелл был сложным человеком. Было время, когда Джулия могла поклясться, что ничего такого в нем нет – только непомерно раздутое самомнение, поверхностность и цинизм. Она и в самом деле считала его презренным развратником. История его любви с Мэри доказала, что она – как и все остальные – ошибалась. Да, он мог иногда быть циничным, манипулировал людьми – довольно часто, и безжалостным тоже; однако он был способен любить, и это заставило Джулию изменить свое отношение к нему. Самое странное – то, что с Кэпвеллами случилось то же самое. Они так же недооценивали свою паршивую овцу. Любовь Мэри не только изменила Мэйсона, но и помогла ему наладить отношения с семьей.
Сегодняшняя трагедия показала Джулии, что она все еще не вполне раскусила Мэйсона. Он опустил маску ровно настолько, чтобы успеть заметить, что лицо под ней все-таки есть, и Джулии казалось, что впервые в жизни она увидела настоящего Мэйсона, того, каким его знала и любила Мэри. Она так сочувствовала его горю; просто она никогда не думала, что он способен так глубоко любить и чувствовать. Похоже, его горе опалило ее душу, и она никак не могла отделаться от этого ощущения.
Ну, в сущности, конечно, дело было не в Мэйсоне. Дело было в малыше, в бедном невинном младенце.

*
Первая ночь после смерти Мэри – он боялся, что это будет нелегко. Однако еще труднее было осознавать, что это была всего лишь первая из вереницы многих, многих одиноких и безнадежных ночей.
Сиси настоял, чтобы он провел ночь «дома», в особняке Кэпвеллов. Мэйсон согласился; у него совсем не было сил, чтобы спорить с отцом. Он был совершенно истощен.
Сиси отвел его в его старую комнату, и он повалился на кровать. Он так и лежал, глядя в темноту. Однажды они провели здесь вместе ночь, в этой постели, он и Мэри. Он был настолько пьян, что даже не знал поначалу, что она тоже здесь. А она, она поцеловала его руку. Это был порыв, которому она не стала сопротивляться, а когда наутро он увидел след от губной помады, он обвел его фломастером. Тогда в их жизни еще не было Марка. Жизнь была такой яркой. Такой счастливой. Он всхлипнул.
Слез не было, теперь это были просто сухие рыдания. Спазмы ранили горло.
Как темно. Теперь всегда так будет.
Мэри была подарком свыше. Мэйсон знал, что он не оправдал некоторых ее ожиданий, ну это было естественно; но она не перестала любить его, - если задуматься, это уже было странно. Он боялся расплескать это абсолютное счастье – но у него не было предчувствия, что что-то произойдет. Никаких предчувствий. Каким слепцом он был.
Ему следовало знать, что она была не от мира сего. Слишком хороша, чтобы быть настоящей. И уж точно слишком хороша для него. Просто ангел. Если бы он только знал!
- Мэри! – сорвалось с его губ.
- Мэйсон, - послышалось в ответ.
Он замер, боясь пошевелиться.
- Ты меня слышишь?
- Да, Мэйсон.
- Мэри, - пожаловался он, - ты меня оставила.
- Нет, Мэйсон. Я буду с тобой. Всегда. А теперь спи, тебе нужно отдохнуть.
Ему показалось, что он почувствовал ее прохладную руку на своем челе. Он рванулся, чтобы ее потрогать, но, конечно, там ничего не было.
- Мэри, я не могу без тебя, - сказал он.
- Ты никогда не будешь один, Мэйсон. Я буду с тобой. Мне теперь не больно. Мне не страшно. Здесь очень светло и покойно. Жаль, что ты не видишь. Но твое время еще не пришло. Тебе нужно продолжать жить. Тебе придется научиться.
Он почувствовал, как провалился в черный колодец. Больше похоже на забытье, чем на сон. Он совсем забыл спросить ее о ребенке.

*
В последующие дни Джулия узнавала новости о Кэпвеллах от Иден. Она узнала, что ребенок все еще был очень слаб, но что теперь врачи более оптимистически настроены. Ей сказали, что состоялась поминальная служба. Она не пошла – это было закрытое мероприятие, только для членов семьи. А кто она такая?
Джулия столкнулась с Мэйсоном примерно через неделю, совершенно неожиданно, хотя место было вполне предсказуемым. Бар. Он, похоже, был вдрызг пьян, и Джулия решила, что не будет с ним заговаривать. Наверняка он теперь будет ее избегать, теперь, когда она на миг увидала его беззащитную душу, изнывающую от боли.
Он поднял голову и посмотрел на нее, но не увидел. Это было неудивительно: было очень накурено и темно, но Джулия все-таки заерзала. Когда клиент, с которым она здесь встречалась, ушел, она решилась вновь взглянуть на Мэйсона. Он поднял стакан, как если бы провозглашал за нее тост. Теперь уже не притворишься, что не заметила; она подошла.
- Ну как, достаточно глубоко нырнул, чтобы забыть Мэри? – спросила она и тут же себя одернула. Ей не хотелось быть с ним злючкой. Это просто потому, что он был так – безнадежно пьян.
- Нет, - ответил он. – Могила – и та недостаточно глубока. Я ее любил.
Бесхитростный ответ заставил Джулию покраснеть от стыда.
- Прости меня, Мэйсон.
- Угу. – Он отхлебнул виски. – Хорошие новости, Советник. Еще несколько дней моего беспробудного пьянства, и меня вышибут из офиса окружного прокурора. Почему бы тебе не переспать с парочкой влиятельных людей, чтобы занять мое место?
Джулия хмыкнула. Это было подло, вполне в стиле того Мэйсона, которого она знала.
- Я отказываюсь чувствовать себя оскорбленной, - решительно сказала она. – Если тебе действительно надо на кого-то напасть – пожалуйста, я здесь, в любое удобное для тебя время. Только не срывайся на своем ребенке.
- На ребенке Марка, скорее всего, - уточнил Мэйсон.
- Для большей надежности скажем: на ребенке Мэри.
Джулия помолчала. Про себя она горько усмехнулась: ей в окружные прокуроры? Да кто даст ей сейчас занять хоть какой-нибудь пост, после того, как она себя так скомпрометировала? Юрист, сыгравший в поддавки и подставивший клиента – Марка Маккормика – это было профессиональным самоубийством, не больше - не меньше.
- Ты его уже окрестил? Как его зовут?
- Я назову его Ченнингом, - сказал Мэйсон. – Ченнинг Крейтон Кэпвелл Третий. Хорошее имя, правда? Получу за него миллион долларов. И буду его ненавидеть так же, как его тезку. Возможно, больше.
Джулия ничего не поняла. Ей было известно только, что Ченнингом звали умершего семь лет назад кровного брата Мэйсона. Это ей ничего не объясняло.
- Откуда деньги?
Мэйсон кивнул с важным видом – его обычная пьяная поза.
- Первый внук великого Сиси, будучи назван в его честь, получает миллион. Приличная сумма. Я вот раздумываю, сколько будет стоить обеспечить ребенка всем, что ему нужно, включая нянь круглосуточно, и сколько останется мне на выпивку, чтобы себя прикончить. Но мои мозги настолько затуманены, что я не могу выполнить простейших арифметических операций. Может, ты мне поможешь, о Джулия-синий-чулок? У тебя как в школе было с математикой?
Джулия облизнула губы. Сомнительный комплимент, но она снова отказалась обижаться.
- А как Мэри хотела его назвать? – спросила она.
Мэйсон поморщился.
- Как будто тебе есть до этого дело!
На удивление это было более болезненно, чем предыдущие оскорбления.
- Я знаю, я тебе просто чужая, - начала Джулия.
- И оставайся чужой, ладно? Я разрушаю всё, до чего дотронусь.
- Мэйсон, я только хочу помочь…
- И не можешь. Точка. Или вас в конце концов лишили права адвокатской практики, мисс Уэйнрайт? Как раз вовремя! Тебя вышибли, и ты пошла в Армию Спасения? Прекрасный выбор для женщины, которой некуда совать нос – ни работы, ни семьи.
Мэйсон прекрасно знал, как можно ранить словом. Но теперь, когда она не позволяла негодованию ослепить себя, теперь, когда она сосредоточилась на человеке, который сидел напротив, - все его попытки были обречены на неудачу. В его глазах было столько боли, что она казалась нестерпимой, и на самом деле он никакого удовольствия не получал от того, что пытался ее задеть. Это скорее было похоже на привычку – на окраску, которая, как он надеялся, могла бы его защитить.
- Почему ты все это говоришь? – тихо спросила она. – Ты же так не думаешь, я вижу.
- Не умничай, Джулия, - отозвался он. – И не подходи слишком близко.
Она вздохнула.
- Вызвать тебе такси?
- Давай.
- Где черти носят Теда, и Иден, и твоего отца, и всех остальных, когда они нужны? – спросила Джулия, набирая номер кэпвелловского особняка вместо компании по перевозке.
- Слишком заняты, - ответил Мэйсон. – Они вдруг осознали, как хрупко счастье, и все кинулись налаживать собственную личную жизнь. Как чудесно, что у тебя ее нет и ты можешь спокойно вызвать мне такси.
Джулия скрипнула зубами.

Да, кстати, о ее личной жизни. Пора было звонить доктору Меррику. У Джулии затряслись поджилки.

/Olga Lisenkova/


На главную
Фан-фики о Мэйсоне и Джулии
Глава 4
Напишите мне

Hosted by uCoz