- Мэйсон Кэпвелл – не пуп земли!!!
- Чего-чего? – протянул он насмешливо.
Джулия мрачно подумала, что ей придется повторять это снова и снова до самой смерти. Или до его смерти, по обстоятельствам: она чувствовала, что была готова придушить его прямо сейчас. Мэйсон уже несколько дней вел себя по-свински, и скандал по поводу такого пустяка, как новое ковровое покрытие, просто был последней каплей.
- Мэйсон. Кэпвелл. Это. Не пуп. Земли, - в этот раз она отчеканила каждое слово.
- Джулия, ты же юрист. Разве тебе не известно, что в каждом высказывании должна быть только одна главная мысль? – он вскинул бровь. – Я эгоист – прекрасно; но, слава Богу, я пока не глухой и из ума не выжил.
- Ты не только эгоист, - огрызнулась она. – Ты самый властолюбивый манипулятор, самый омерзительный человек из тех, кого я когда-либо встречала! Значит, ты думаешь, что я прибегу, как собачка, стоит только поманить меня пальцем?
- А что, нет? – сказал он своим самым отвратительным самоуверенным тоном.
Одной ухмылки на его лице было достаточно, чтобы влепить ему пощечину!
Джулия посмотрела на него и проглотила слова, которые чуть было не сказала. На его губах все еще играла усмешка, но глаза! Под этой бравадой Мэйсон наблюдал за ее реакцией так пристально, так цепко, как будто от ее ответа зависела вся его жизнь.
- Да, - сказала она решительно. – Если буду тебе нужна.
Маска упала. Мэйсон с размаху опустился на софу, и она поспешила сесть рядом.
- Джулия… - сказал он приглушенно, сломленным голосом. – Прости… ой, прости меня.
Он спрятал лицо в ее волосах, она обняла его.
Что-то повернулось у нее в груди, потом сжалось и перевернулось. Она прекрасно знала, что это было. Любовь. Неизбежная.
- В чем дело, Мэйсон? – мягко спросила она.
Он помолчал.
- Иден, - выговорил он потом.
В то время считалось, что Иден погибла. Разбилась в авиакатастрофе. Ее тело не нашли – снова, и вся ситуация носила оттенок безумного дежа вю, так что семья, несмотря ни на что, продолжала надеяться, что и в этот раз Иден осталась жива. Катастрофа случилась три месяца назад, и Мэйсон пережил ее еще тяжелее, чем в прошлый раз. Мэйсон и Иден делили руководящие посты в «Кэпвелл Энтерпрайзис», и тогда она вызвалась съездить на совещание вместо брата. Самолет попал в шторм, и Мэйсон не мог простить себя, что позволил Иден ехать.
Мэйсон и Джулия обсуждали это снова и снова, она всё старалась убедить его, что его вины тут не было, и в конце концов ей уже стало казаться, что Мэйсон более или менее оправился от шока, - теперь стало понятно, что нет. Оправится ли он когда-нибудь, подумала она, гладя его по голове. Этот человек сам был самым злейшим своим врагом, сам творил для себя ад индивидуального пользования.
- Ну не совсем, - сказал вдруг Мэйсон, с болью в голосе. – В этот раз отец. Обвинил меня в том, что я спихивал на Иден свои обязанности. Такой резкий, непрощающий. Принцесса Иден, а я – вечный придворный шут. Я знаю, он предпочел бы, чтобы умер я, а не Иден.
Джулия задохнулась. Она так переживала за Мэйсона, что ее глаза наполнились слезами, и она была ужасно зла на Сиси.
- Он так и сказал? Так и сказал?!
- Нет, - неохотно признал Мэйсон. – Не напрямую. Но надо быть слепым, чтобы не понять, что он имел в виду, можешь мне поверить.
Джулия покачала головой.
- Нет, Мэйсон, он не имел это в виду – он не может так думать, - возразила она мягко. – Он так не думает, милый. Скорее всего ты снова вывел его из себя, и он всячески расстарался, чтобы тебя ранить.
Она слишком хорошо знала эту черту и в отце, и в сыне.
Джулия постаралась сморгнуть слезы и пошевелилась. Мэйсон разжал объятие и отпустил ее. Она встала.
- Знаешь что? – сказала она небрежно. – Перебирала тут вещи и нашла старые любовные письма. Поможешь мне их разобрать?
Мэйсон взглянул на нее с подозрением.
- Старые любовные письма? – недоверчиво повторил он. – От кого? От Джека Ли? От Дэвида Лорана? От Дэша Николса? От Отца Майкла Доннелли, возможно? – он выплевывал имена, как проклятия.
Джулия протянула ему обтрепанную картонную коробку.
- Ну сам там посмотришь, когда будешь разбирать, милый, - сказала она беспечно. – Побудешь немножко ангелом и поможешь мне разобраться?
- Конечно, помогу, - ответил он решительно, встал, подошел к камину и бросил в него коробку. – А ты поможешь мне развести огонь?
Джулия нагнулась и вынула коробку из камина.
- Прочитай, - попросила она тихо, но настойчиво.
Мэйсон испытующе посмотрел на нее.
- Джулия… - он глубоко вдохнул. – Хорошо. Думаю, я заслужил этот жестокий приговор, да? Но разве ты не могла придумать более адекватной меры искупления?
Он снова сел, держа коробку так, как будто бы она была полна ядовитых змей.
- Вот молодец, - одобрила Джулия. – Пойду найду новый чайник, вместо старого, который ты уронил – или швырнул – сегодня утром.
Она тихо вышла. Мэйсон снова вздохнул и осторожно открыл коробку. Мимолетного взгляда на пожелтевшую бумагу ему хватило, чтобы узнать почерк Джулии. Итак, это будет еще труднее: ее собственные письма к ее любовникам.
Мэйсон закрыл глаза, собираясь с силами, чтобы справиться с предстоящим испытанием, потом развернул верхнее письмо.
«Дорогой Мэйсон –»
Он остановился. Письмо точно было очень старое, и он мог поклясться, что не читал его, что не получал его. Он стал торопливо рыться в коробке.
«Дорогой Мэйсон…»
«Мэйсон…»
«Мэйсон, любовь моя…»
Они все были адресованы ему! Он почувствовал ком в горле.
Коробка, полная старых любовных писем.
Он взял одно наугад.
«Мэйсон,
Милый Мэйсон,
Я никогда не скажу тебе этого, но почему бы не написать? Ты все равно никогда это не прочтешь. Поэтому я могу быть настолько откровенной, насколько захочу.
Сегодня ты спросил у меня, как продвигается мое предприятие, - разве это не жестоко с твоей стороны? Как оно может продвигаться без тебя? Я его отменила.
Я все еще хочу ребенка, но знаешь, теперь я хочу полный набор: я хочу иметь мужа, семейный автомобиль «универсал», домик в деревне и собаку – знаешь, маленького золотистого ретривера. Я назвала бы его Барни*… Нет, я хочу иметь не просто мужа – я хочу, чтобы ты был частью моей жизни. Я знаю, что кроме тебя мне никто не нужен».
Мэйсон снова закрыл глаза.
Он знал, что письмо относилось ко времени контракта о рождении ребенка – времени, когда он разорвал этот контракт, если быть точным. Ему было ужасно больно, ведь он не знал, что Джулия его тогда любила. И уже была беременна от него.
Золотистый ретривер. У них никогда не было собаки – у Мэйсона была аллергия на собак. Но это вдруг заставило его вспомнить ту идеальную картинку, о которой он когда-то говорил Мэри. Она тогда все еще была женой Марка, а он удачно обвел Сиси вокруг пальца и чувствовал себя очень богатым. Большой дом, дети, золотистый ретривер**. Он сам упомянул тогда собаку в разговоре с Мэри. Не просто собаку – точно ту самую породу.
Он понятия тогда не имел о том, что именно происходило у них с Джулией; даже теперь, спустя столько лет, ему казалось невероятным то, до какой степени родственными душами они оказались. Золотистый ретривер, подумать только.
Мэйсон бережно положил письмо обратно и взял еще несколько пожелтевших листков. Время контракта; время контракта; то время, когда он был женат; тот день, когда Джулия узнала, что Виктория беременна. Некоторые письма относились к тому периоду, когда все считали его погибшим; некоторые – к тому времени, когда Индеец пытал его, а Джулии доставались только редкие и неестественные его звонки. В каждой строчке – любовь чувствовалась в каждой строчке каждого письма.
- Мэйсон? – Джулия появилась на пороге с новым чайником в руках. Он поднял голову, в его глазах поблескивали слезы. Он чувствовал себя посвежевшим, ожившим, - в первый раз за последние три месяца по-настоящему живым.
- Джулия… - сказал он, и его голос был красноречивее всяких слов.
Она мягко улыбнулась.
- Рад, что не сжег их? – она приняла коробку из его рук и поставила на каминную полку. – Можешь вернуться к ним позже. Они все твои, в конце концов. А сейчас – Саманта приедет через несколько минут.
- Ах да, у Стива и Саманты сегодня особый день, - вспомнил он.
- Точно, милый.
Саманта и Стив заскочили на минуточку – они, видимо, уже опаздывали. Поэтому они просто оставили маленькую Памелу у дедушки с бабушкой и убежали.
- Печенье? – спросила Джулия, любовно обнимая внучку. Темноволосая малышка проворковала что-то и потянула ее в сторону кухни – она явно знала, что где искать в этом доме.
Глядя на двух хихикающих женщин, Мэйсон чувствовал, как что-то таяло в его душе. Он точно знал, что это было за чувство. Счастье.
* из «Санта-Барбары»: Джулия дословно говорит это Перлу. (Самое смешное, что золотистый ретривер Барни был у Нэнси Ли Грэн в то время.)
** эта сцена также была в сериале.
/Olga Lissenkova/
